Франкская империя Карла Великого - Страница 41

Небезынтересно отметить, что сам Карл, яро боровшийся с симонией, был подвержен ей не в меньшей степени, чем папа, которого он критиковал. Хотя должности епископа и аббата считались выборными, император сам назначал и тех и других по принципу полезности для себя или личной симпатии; так, Алкуина он сделал аббатом монастыря святого Мартина Турского, Ангильберта – аббатом Сен-Рикье, Теодульфа – епископом Орлеана, Эйнгард получил от сына Карла Зелигенштадтский монастырь. Хотя нерушимость церковного достояния неоднократно подтверждалась, император по примеру своего предка Карла Мартелла не мог отказаться от использования церковных земель в качестве бенефициев. Известно, например, что он в течение долгого времени «держал» Реймсское архиепископство, употребляя «на собственные нужды» имущество и поступления этой церкви. В Италии, к великому возмущению папы, он отдал «своему» человеку в качестве бенефиция Равеннский экзархат. Раздача ленов из церковных земель применялась весьма широко, и часто целые церкви уходили в бенефиции придворным. Впрочем, бенефиции из церковных земель раздавали также епископы и аббаты.

Карл Великий придал всеохватывающий характер системе вассалитета, начатой Карлом Мартеллом. Теперь в рамках этой системы каждый крупный землевладелец дублировал государственную службу императору частной службой сеньору. Требуя от всех своих подданных, начиная с двенадцатилетнего возраста, присяги, Карл одновременно требовал присяги всех людей своим сеньорам, и даже королям-сыновьям запрещалось принимать в вассалы свободного, покинувшего своего господина вопреки его желанию. Феодализм пускал все более глубокие корни, и монарх, реализуя военные цели, использовал сложившуюся систему при наборе в армию. Но это, в конечном итоге, должно было привести к полной зависимости государства от крупных феодалов, светских и духовных, без помощи которых правительство не могло сделать и шага. Заветная мечта Карла о «вечном мире» и благоденствии всего народа разбивалась об эту твердь и становилась все более недосягаемой. Широкие замыслы императора, требовавшие колоссального напряжения сил от населения страны, были не по плечу большинству и подрывали его и без того жалкое положение. Разоряемые беспрерывными и продолжительными походами, злоупотреблениями сильных и власть имущих, простые люди разбегались, нищенствовали, превращались в бездомных бродяг. Бедняки, «убогие», были слабыми и уязвимыми. Между тем масса людей, живших своим трудом, была главной поддержкой правительства. Они верили императору, уповали на него. Карл, чувствуя это, пытался бороться с угнетением «убогих», чье разорение подрывало его опору. Но сила объективных обстоятельств была на стороне знати, формирующегося феодального сословия; оскудение мелких свободных землевладельцев и переход их в зависимость от крупных держателей земли, иначе говоря, замена уз подданства феодальной связью, вытекала из экономических условий, подготовленных всем предшествующим развитием.

Таким образом, на закате жизни великому императору суждено было почувствовать и увидеть приближение двойной опасности, грозившей его непрочной постройке, – внутреннего распада, которого он был не в силах предотвратить, и внешней агрессии, уже видневшейся на горизонте. И значительная часть ответственности за это лежала на самом Карле. Глубочайшее противоречие заключалось в его универсальной идее, с одной стороны, и узости взглядов собственника, с другой. Обширное государство, созданное трудами поколений, представлялось ему, как и его предкам, частным достоянием, которое подлежало разделу между членами его семейства – вспомним раздел 806 года. Систематически прибегая к смешению государственной службы и частных обязательств, он возложил на плечи своих преемников неразрешимую проблему. Только его сила, блеск его побед, его умение внушить окружающим свою правоту, одним словом, его престиж, обеспечивали ему поддержку подданных и верность вассалов. После его смерти положение должно было круто измениться…

Нет, не удалось ему построить «земной град».

Не больших успехов добился он и в создании «града небесного».

Карл, бесспорно, достиг определенных результатов на пути водворения теократии, и занимаемое им положение стало мерилом претензий его преемников. Но и здесь все держалось на энергии и властной воле франкского монарха. Поддержка современников придавала уверенность начинаниям Карла, укрепляла его замыслы и заставляла работать над их реализацией. Однако все последующее показало непрочность здания, так быстро рухнувшего после ухода строителя. Вдохновленный святым Августином, Карл поставил своей целью вечное спасение подданных, насаждение в их сердцах заповедей Христовых и беспощадную борьбу с царящим в мире злом. На этот подвиг были затрачены огромные силы и средства. И все же самому Карлу пришлось убедиться в недостижимости подобных замыслов. Мало того, именно он нанес смертельный удар своему идеалу – единому вселенскому христианству. Именно он начал рыть пропасть между двумя половинами христианского мира – пропасть и идейную, и фактическую. До него существовала лишь одна христианская империя, наследница Константина Великого; теперь их стало две, причем ни одна не хотела и не могла уступить другой. Эта пропасть в последующие столетия расширялась и углублялась.

Таким образом, ни одно из трех капитальных положений святого Августина на практике не осуществилось: вместо «правды» пышным цветом расцвела всеобщая ложь, вместо «мира» на горизонте уже маячила война всех против всех, вместо «единства» было положено начало духовному расколу, обещавшему ядовитые плоды в будущем.